Суд Линча - Страница 100

К оглавлению

100

– И что, этот ваш знакомый тоже скончался на свободе, всеми брошенный? – спросил Крючковский и кончиком пальца вынул из глаза соринку.

– Этот жив, – Мельников со вкусом хлебнул чая. – Слава Богу, жив. Пенсию получает по инвалидности, подрабатывает на стройке сторожем. Недавно новые зубы вставил, из нержавейки. Доволен, что жив остался. Впрочем, что это я все о грустном? – Мельников хлопнул себя ладонями по бедрам и широко, приветливо улыбнулся. – Начал за здравие, кончил за упокой.

* * *

– Разговор у нас действительно невеселый, – Крючковский улыбнулся печально и трогательно. – Так что-то я не понял, вы насчет промышленных холодильников? Или по другому вопросу?

– Конечно, по другому вопросу, – сказал Мельников. – Ну, скажите, разве я похож на человека, готового купить промышленный холодильник? Да и зачем мне этот агрегат? Сам я не по торговой части, значит, и холодильник этот промышленный мне ни к чему.

Крючковский насторожился. Отставив в сторону недопитый стакан, он, прищурившись, посмотрел на Мельникова.

– А, вот как. Тогда чем обязан?

– Сперва позвольте представиться, – Мельников вытащил из нагрудного кармана пиджака красную милицейскую книжечку и, раскрыв её, поводил давно просроченным документом перед носом Крючковского. – Мельников Егор Владимирович. Уголовный розыск.

– Так-так, понятно, – растерянный вид Крючковского свидетельствовал о том, что ему решительно ничего не понятно.

– Вот решил вас проведать, поближе познакомиться, – Мельников убрал книжечку обратно в карман. – В свое время вы, так сказать, на добровольных началах, внештатно сотрудничали с бывшим КГБ и позднее с московской милицией.

– Мое, так сказать, добровольное сотрудничество с милицией давно закончилось, – Крючковский поерзал на стуле. – Как бы осталось в другой жизни. Вы знаете, я тогда работал в театре, ну, давал органам кое-какую информацию. Сущие пустяки. И разговору не стоит. Все контакты с московским театральным миром у меня оборвались. Теперь у меня другие интересы.

– Понимаю-понимаю, – кивнул Мельников. – Это ничего, что интересы ваши изменились, это даже хорошо. Театральный мир… Ну, что там теперь может быть интересного для милиции? Мелочь всякая. На коммерческом поприще вы способны принести куда большую пользу. Размах, обширные знакомства и все такое.

– Значит, как вас, Егор Владимирович, – голос Крючковского стал тверже, – давайте сразу поставим все точки, где положено. Действительно, я какое-то время, если можно так выразиться, сотрудничал с органами. Меня тогда прижали с валютой. Мне пришлось согласиться давать кое-какую информацию только потому, что я не хотел зазря сидеть. От меня давно отмотались, меня забыли. Я стал не нужен ни милиции, ни гэбешникам. И теперь наше сотрудничество меня никто не заставит возобновить. Никто и никогда. Сказать честно? Это было позорной ошибкой молодости. Теперь я другой человек и своих ошибок не повторю.

– Хорошо-хорошо, – горячо закивал Мельников. – Это ведь добровольное дело, заставлять вас никто не станет. Прав у нас таких нет. Еще чайку можно? – Мельников протянул Крючковскому свой стакан.

Тот, взявшись за края банки, наполнил стакан до краев. Его пальцы слегка подрагивали.

– Спасибо, чай у вас больно хорош, – Мельников добродушно улыбнулся, положил в стакан три куска сахара и стал сосредоточенно размешивать его ложечкой, будто пришел сюда на правах старого приятеля поболтать о том, о сем. – Заварки не жалеете. Я и жене все время говорю: не жалей заварку. А то не чай, ей-богу, а слезы официантки.

– Простите, но сегодня я временем не богат, – Крючковский заговорил отрывисто, с раздражением. – Если у вас дело какое, говорите.

– Дело? – Мельников достал сигареты и без спросу закурил. – Пепельницу мне с подоконника передайте, – он взял пепельницу из рук Крючковского и вспомнил старую шутку. – Дела все у прокурора, у него дела-то. Мы с ними быстро закруглим, с делишками нашими.

Вытащив из кармана фотографию Ярцева, Мельников показал снимок хозяину кабинета.

– Узнаете этого человека?

– Нет, а кто это? – Крючковский, прищурившись, смотрел на фотографию. – Нет, такого не знаю.

– Почему-то так я и думал, – Мельников спрятал карточку в карман и с видимым удовольствием хлебнул чаю. – Так и думал, что не узнаете. Выходит, на днях вы ужинали в ресторане с совершенно незнакомым человеком. А после ужина подвезли незнакомого человека на своей машине.

– Да, вроде бы похож на того, – Крючковский погладил лысину. – Может, действительно с ним я ужинал? Похож, черт возьми. Приятный, кстати, человек.

– Да-да, человек он приятный, – улыбнулся Мельников. – Профессиональный аферист. А с недавнего времени ещё и убийца. Одну женщину отравил, другую задушил бельевой веревкой.

– Вот как? – Крючковский поморщился. – Ну, каждому в душу не заглянешь. Он просто сидел за моим столиком. Пару анекдотов рассказал, выпили. И на этом точка.

– Да уж, с кем только не встретишься в этих кабаках, – Мельников поцокал языком. – Всеволод Алексеевич, дорогой вы мой человек, у меня со временем тоже не густо. Поэтому дальнейший разговор давайте построим по-деловому. Я задаю вопросы, а вы мне честно отвечаете. Даете мне конфиденциальную информацию. Это хороший сценарий нашей беседы. И есть плохой вариант, болезненный. И в том и в другом случае вы мне ответите честно. Но во втором случае мне придется выполнить неприятные процедуры. Не хочется этого делать, поверьте. Запах всегда такой ужасный, тошнотворный запах. Но почему-то грязная работа мне часто достается. И, сжав зубы, я это делаю. У меня, Всеволод Алексеевич, некоторый опыт по этой части. Выбирать вам, плохой вариант или хороший. Вам выбирать.

100