Суд Линча - Страница 104

104

Уже через несколько секунд он пришел в себя. Вокруг не было ни души. Мельников застонал от бессилия, его голова безжизненно упала на бетонный пол.

Глава двадцать четвертая

На журнальном столике перед Ледневым лежали две стопки фотографий, одна высокая, другая совсем тоненькая. Он брал фотографии из высокой стопки, рассматривал каждую несколько секунд и перекладывал в другую тоненькую стопку. Вся семейная жизнь, вся кинематографическая карьера уместилась в пачку снимков. Вот он и жена Лена провожают сына Юрку в первый класс. Все трое на снимке, Юрка посередине, половина его лица закрыта высоким букетом гладиолусов.

Но все равно можно догадаться, что Юрка не в восторге от своего будущего. Придется идти в какую-то школу и лучшие часы детства провести за партой в казенном доме. Ученик из сына получился не образцовый, кажется, в шестом классе его даже хотели оставить на второй год. Лена тоже выглядит невеселой и немного растерянной. А сам Леднев в темном строгом костюме и белой сорочке, застегнутой на все пуговицы, улыбается в объектив. Все-таки интересно, чему он тогда улыбался? И кто делал этот снимок? Сейчас уж не вспомнить.

А вот Леднев с оператором Рыбиным на съемках фильма «Провинциальный аптекарь» в Рязанской области. Рыбин, хмуря брови, смотрит куда-то в сторону, отягощенный своими невеселыми мыслями. Леднев в привезенной из-за границы кожаной куртке со множество молний, шикарной куртке, вещи по тому времени редкостной, выглядит свежим и беззаботным. Работа над фильмом шла на всех парах, только запустились в производство, а уже успели выехать на натуру и отснять пленки уже метров шестьсот – семьсот. По-стахановски работали. Уже через пару дней Рыбин испортит ему настроение, запьет по-черному, так запьет, что придется отстранять оператора от съемок, ездить в Москву, чтобы найти замену.

Выигранное время окажется растраченным на всякие пустяки. Когда новый оператор приехал на место, зарядили такие дожди, что съемочная группа месяц не вылезала из рязанской гостиницы, ожидая погожих дней, у Леднева украли кожаную куртку с «молниями», он, окончательно озверев от пьянства актеров, успел переругаться с исполнителями двух главных ролей и всерьез собирался бросить все и уехать к чертовой матери в Москву. Но тут дожди кончились, и все сказочным образом переменилось. Актеры перестали пьянствовать, с исполнителями главных ролей пошли на мировую. Вот только куртку, как ни искал её Леднев, найти так и не удалось.

Взяв другую фотографию, Леднев не стал её долго рассматривать, лишь бегло взглянул на неё и отложил в сторону, решив выбросить. Юрка с очередной своей девицей. А вот снова Леднев, на этот раз на даче, стоит в полный рост, держится одной рукой за черенок воткнутой в землю лопаты. Очевидно, снимала Лена, одно время она увлеклась фотографией, правда, увлечение быстро прошло. Точно такую же фотографию Лена поставила на каминную полку на даче. И ещё там была пара-тройка фотографий, сделанных в дачном интерьере, кажется, тоже на улице, точнее, на участке.

Мельников ещё заинтересовался этими снимками, брал ключи от дачи, чтобы посмотреть стоящие на камине карточки, перелистать семейный альбом. Все-таки интересно, почему именно эти фотографии тогда его заинтересовали? Леднев, не досмотрев до конца лежащие на столе снимки, рассовал их в объемистые конверты из толстой грубой бумаги и убрал в письменный стол.

За окном все шел начавшийся ещё ночью дождик. Леднев надел темный костюм, светлую сорочку, долго возился, выбирая строгий галстук. Те, что висели в шкафу, как назло, оказались веселых ярких тонов и расцветок. Нет, такие сейчас не годятся. В них можно завалиться на вечеринку или сходить в ресторан, но не на кладбище ведь. На полке с бельем Леднев нашел то, что искал. Совершенно новый, в упаковке, темный, в цвет костюма шелковый галстук. Уже завязав перед зеркалом аккуратный узел, услышал звонок в дверь и пошел в прихожую.

*** * ***

Посмотрев в глазок, он увидел то, что ожидал увидеть. Печальное, какое-то помятое лицо Виноградова. Час назад тот позвонил по телефону и сказал: «Я обязательно должен зайти. Обязательно. И не пытайся возразить, все равно приду». «Только поскорее, я на кладбище собираюсь», – ответил Леднев и положил трубку. Виноградов всегда появлялся в неудобное время и в неподходящем месте, тут уж ничего не поделаешь. Леднев распахнул дверь.

– Приветствую, – сказал Виноградов, но остался стоять на пороге, вращая головой из стороны в сторону.

– Ну, ты что, в музей на экскурсию пришел? – Леднев едва не застонал. – Или проходи, или изучай обстановку с другой стороны, а я дверь закрою.

– Подожди, – попросил Виноградов. – Не каждый ведь день такое видишь. Пять дней назад на этой лестнице было настоящее побоище.

– Да, здесь было настоящее побоище, – Леднев взял Виноградова за мокрый рукав плаща и втянул в квартиру. – И можешь не расспрашивать меня о подробностях. Во-первых, говорить об этом я не хочу.

– А во-вторых? – поинтересовался Виноградов.

– Во-вторых, не хочу говорить об этом с тобой, – ответил Леднев. – Как-нибудь потом все обсудим, когда пройдет время.

– Хорошо, как скажешь, – Виноградов понимающе кивнул. – Может, в комнате поговорим?

– Проходи, – Леднев посмотрел на часы. – Времени у меня хрен да маленько.

Виноградов повесил на крючок мокрый плащ и, пройдя в комнату, с хмурым видом уселся в кресло и закурил. Ледневу пришлось занять другое кресло и снова поторопить гостя. Виноградов решал, с чего начать, застегнул и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

104