Суд Линча - Страница 108

108

– Так, Юлечка, все детективы штудируете? – Александр Николаевич, не дожидаясь ответа, проследовал за ширму.

Леднев остановился рядом с врачом и, забыв о приветствиях, уставился на сидящего в койке Мельникова. Тот, пытаясь улыбнуться, лишь растянул бледно-серые губы. Леднев не сводил глаз с большого кровавого пятна на нательной рубахе Мельникова.

– Что вы так смотрите? – спросил Леднева врач. – Кровь? Пока у вашего друга в груди дренаж. Через катетер выходит ненужная жидкость. Садитесь на этот стул и не заденьте штатив капельницы. Через десять минут я за вами зайду.

*** * ***

Александр Николаевич повернулся на каблуках и исчез, будто его и не было. Леднев осторожно присел на край стула. Мельников кивнул головой. Эта голова под слоем бинтов казалась большой, а шея истончившейся. Леднев посмотрел на иглу капельницы, сидевшую в локтевом сгибе здоровой левой руки, на закрепленный горлышком вниз пузырек физраствора в лапках штатива, на кроваво-желтое пятно на рубахе Мельникова, ощущая внутри себя странную сосущую пустоту.

– Подстрелили меня слегка, – Мельников говорил очень тихо, покачивая из стороны в сторону своей большой головой.

– У нас только десять минут, – сказал Леднев. – Потом меня отсюда выпрут. Кто в тебя стрелял?

– Не важно, – Мельников пошевелил забинтованным правым предплечьем.

Чтобы услышать, разобрать все слова, Ледневу пришлось придвинуть стул ближе к изголовью кровати, чуть повернуться к Мельникову ухом.

– Я его знаю. Но это не твоя забота, – он замолчал и с усилием сглотнул слюну. – Елена Викторовна перед смертью расставила фотографии на камине так, чтобы ты кое – что понял. Деньги, снятые с банковского счета, лежат в твоем старом душе на даче, – выговорив трудные длинные фразы, Мельников закашлялся. – На всех этих фотографиях есть одна общая деталь. Старый душ на заднем плане.

– Что-то, я не понял? – Леднев заволновался. – Ты хочешь сказать…

– Деньги в душе. Войдешь в кабинку. Поднимешь деревянный люк рядом с вентилем крана, на потолке. Там деньги, в пакете.

– Сколько там денег? – Леднев провел ладонью по сухому лбу.

– Много, – Мельников засопел. – Я светил фонариком. Было темно. Тысяч двести пятьдесят зеленых. Как минимум. Может, больше.

– А сейчас где они, где деньги эти?

– Деньги лежат в душе, – повторил Мельников.

– Ты их что, не забрал оттуда? – Леднев не верил своим ушам. – Ты оставил в старом душе такие деньги?

– Я подумал, – Мельников перевел дыхание, – я подумал, они лежат там четыре месяца. Почему им не полежать там ещё день-другой?

– Это деньги Ярцева? – во рту Леднева стало сухо. – Чьи это деньги?

– Наверное, теперь твои, – Мельников дышал ртом, как дышат астматики, часто и тяжело. – Елена сделала все, чтобы они стали твоими. Перед смертью она думала, как сообщить тебе о месте тайника. Возможно, хотела оставить записку. Побоялась, что её найдут. И точно, Ярцев после убийства обшарил все углы. Она придумала… Придумала поставить на камин и на журнальный столик эти снимки. А мы не поняли сразу. Не поняли.

Леднев посмотрел на часы, ещё минуты три в запасе оставалось.

– Но ты ведь сумасшедший, – сказал Мельников. – Я даже знаю, что ты сделаешь с ними. С этими деньгами. Ты постараешься снять новый фильм. Ты все деньги всадишь в кино, – Мельников на секунду задумался. – Возможно, именно этого и хотела твоя Елена Прекрасная? От себя она уже ничего не ждала. А от тебя хотела шедевра. Может, этого и хотела.

– Не знаю, – Леднев посмотрел на закрашенное оконное стекло. – Кто сейчас скажет, чего она хотела?

– Попроси у сестры воды, – дыхание Мельникова успокаивалось. – Пить хочу.

Леднев встал, обошел ширму, надеясь увидеть на прежнем месте сестру с раскрытой книгой, но стул оказался пуст. Подойдя к тумбочке у двери, Леднев налил из графина полный стакан воды и, бережно неся его перед собой, вернулся к кровати. Сев на стул, он поднес стакан к губам Мельникова. Несколько капель скатилось по подбородку, упало на окровавленную рубаху. Леднев поставил недопитый стакан на подоконник и вытер влажные губы Мельникова носовым платком.

– Слушай, – сказал Мельников, – слушай, сколько у нас ещё времени?

– Времени? – Леднев взглянул на часы. – Времени больше нет. Сейчас врач вернется.

– Тогда слушай, – Мельников вобрал в себя побольше воздуха.

Леднев услышал тихий скрип дверных петель: возвращался врач.

– Слушай, – Мельников облизнул губы кончиком языка. – Я просил позвонить тебе не из-за денег. Ярцева ты сможешь встретить завтра на Камышинской улице возле входа в туберкулезный диспансер рядом с бюстом Сеченова. Он будет ждать одного человека. Минут пять будет ждать. Потом уйдет.

Кто– то сзади потрогал Леднева за плечо.

– Пора, батенька, – Александр Николаевич выразительно смотрел на наручные часы. – Пора и честь знать.

Леднев встал.

– Пожалуйста, ещё одну минуту, – сказал он. – Только одну минуту.

– Хорошо, ещё одну.

Врач с недовольным видом ушел за ширму и занял стул сестры. Леднев шагнул к Мельникову, приблизив ухо к самым его губам. Мельников снова задышал неровно и тяжело.

– Теперь тебе решать, – сказал он с усилием, – все устроишь сам или Ярцева возьмет милиция. Но эпизоды убийств Елены и Агафоновой вряд ли смогут доказать в суде. У Ярцева, должно быть, уже есть хороший адвокат. Годика через четыре он освободится, – Мельников проглотил застрявший в горле комок. – Тебе решать. А сроку у тебя до завтра. Если надумаешь действовать сам, позвони врачу. Попроси передать мне, что тетя жива-здорова. Или ещё что-нибудь. Если не позвонишь до трех часов, успею переговорить с Шатровым. Тогда Ярцева прихватит милиция, – Мельников с трудом справился с дыханием. – Решай, Иван. Делай выбор, – Мельников откинул голову на железную спинку кровати, поднял рот кверху.

108