Суд Линча - Страница 47

– А колечко с камушком ты случайно не для Ирочки купил? – тетка не смогла спрятать любопытства. – В твоей комнате коробочку увидела на тумбочке, а в ней колечко. Красивое.

Денисов вздохнул. И во все тетке нужно нос свой сунуть. Вот уже и кольцо увидела. А это кольцо с небольшим бриллиантом Денисов действительно купил для Ирины. Откладывать разговор с ней больше не было возможности, а начинать этот разговор без подарка тоже невозможно. Конечно, колечко не Бог весть что, но Ирина, не знавшая ничего кроме дешевой бижутерии, будет на седьмом небе от счастья. Родители дочь на выданье не балуют. Да и что взять с этих убогих людей. Любимая поговорка её матери: скупость не глупость. Интересно, на какие цели она откладывает деньги? На дачу? На зимнее пальто? На гроб себе и мужу? Так рано им ещё в гроб ложиться.

В доме все вопросы, большие и маленькие, решает его хозяйка, мать Иры. И мужу, этому филателисту, такое положение вещей не кажется противоестественным. Скорее наоборот. Он вообще отучился принимать самостоятельные решения, советуется с женой по самому ерундовому поводу. Эта копеечная беспросветная жизнь устраивает родителей Иры лишь потому, что другой жизни они не знают. Им никогда не понять богатых людей. Может, их дочери повезет больше.

– Да, тетя, кольцо для Ирины, – Денисов жевал бутерброд, запивая его кофе. – Хотел и тебе колечко купить, но твоего размера не оказалось, – пошутил он и вспомнил, что тетка юмор понимает туго. Еще чего доброго и вправду решит, что он кольцо ей купить собирается. – Это я шучу. Кольцо тебе все равно ни к чему, разве что бутылки с водой им открывать.

Допив кофе, он сходил в комнату и вернулся с сигаретами. К этому моменту настроение Денисова поднялось, от утренней слабости и следа не осталось. Болтая с теткой, он окончательно обдумал свою ситуацию и принял решение, четкое и взвешенное. Сейчас же уехать из Москвы, опрометью броситься в другую страну, он не может. Нужно довести до конца все дела, заплатить долги. Но и оставаться здесь нельзя, становится слишком жарко. Значит, нужно исчезнуть. В запасе есть дня три-четыре, за это время можно обернуться, все успеть. Через четыре дня Сергея Сергеевича Денисова не станет.

– Я хотел вам кое-что сказать, тетя. Сегодня у нас суббота. В понедельник я перевезу вас в новую комнату. Но сейчас речь о другом. Когда вы будете жить на новом месте, до вас могут дойти всякие разговоры обо мне, неприятные разговоры. Злых людей много. Обо мне могут распускать слухи, злословить. Могут сказать даже, что меня нет в живых, – Денисов заметил, как напряглось теткино лицо. – Да, могут сказать и такое. Но вы не верьте, ничему не верьте, что бы обо мне ни говорили.

– Кто может сказать такое о тебе? – тетка неожиданно всхлипнула, но глаза её оставались сухими.

– Ваш друг и сосед Мельников, например, он может. Вы же сами позвали этого Мельникова, когда пару месяцев назад со мной случился приступ.

– Ты никого не узнавал, ты хотел броситься на меня с ножом, чуть не зарезал, – снова всхлипнула тетка. – Я просто попросила его уложить тебя в постель.

– Попросила, – передразнил Денисов. – Сколько он на мне синяков оставил, чуть плечо не сломал.

– Ты никого не узнавал, ты размахивал ножом.

– А я на днях встретил Мельникова на Петровке, – он погасил сигарету в пепельнице. – Скорее всего, он до сих пор сотрудничает с милицией. Не цветы же он на бульваре собирал. А ты знаешь, что случилось с моим начальником? Его зарезала какая-то психопатка, его сожительница, и теперь все наши сотрудники на мушке у милиции. Из-за тебя Мельников узнал, что я болен, что у меня бессудорожная эпилепсия. И наверняка стукнул об этом следователю. Рассказал, что я родную тетку прирезать хотел, да он, герой, помешал. Иначе, почему именно меня одним из первых вызвали на допрос? Ведь у нас в конторе много сотрудников, а вызвали именно меня. И потом эта встреча с Мельниковым сразу же после разговора со следователем. Думаешь, это случайность? Не бывает в жизни таких случайностей.

Тетка молчала, чувствуя свою вину.

– Зря я его тогда позвала, прости. Я не думала, что так все получится. Что он тебя ударит. Я просто очень испугалась.

– Ладно, – смягчился Денисов, – кто старое помянет, из того дух вон и кишки на телефон. Просто эти менты могут на меня дело об убийстве повесить. Они ведь на все способны. Больной человек, прирезал начальника в беспамятстве. Им бы только галочку поставить для отчетности. А виноват ты, не виноват – это без разницы. Это их не колышет. А на кого лучше повесить? Мельников им подскажет кандидатуру. На Денисова, этот самый подходящий. Больной, себя не помнит. Ему и дело шить будем.

– Иногда ты пугаешь меня, Сережа, – сказала тетка. – За последнее время ты так сильно изменятся. Может, ты сам этого не замечаешь? Но ты изменился. Ты сделался каким-то злым. Ты уже десятый раз попрекаешь меня тем, что во время твоего приступа я позвала Мельникова. Некого больше было звать, никто бы не пошел.

– Я не сделался ни злобным, ни мстительным. Остался прежним. Просто вы плохо себе представляете, что такое человеческая мстительность.

*** * ***

Он вышел из дома через полчаса, жара спала. Дойдя до гаража, запер ворота изнутри, вытащил из тайника отпиленный ствол и приклад ружья «Ремингтон», упаковал их в черный пластиковый пакет, положив туда же половинку кирпича. На набережной, выбрав пустынное место, остановил машину, вышел на тротуар, прихватив с собой пакет. Сделав вид, что залюбовался плавным течением реки, он выждал, когда рядом не окажется машин, а значит, лишних глаз, бросил пакет в воду. Когда-нибудь, может, через год, может, раньше во время чистки дна реки от ила и наносных отложений пакет извлекут из глубины, даже заглянут внутрь, но это уже не будет иметь никакого значения. Денисов сел за руль, решив по дороге к дому Ирины заправить полный бак. Рядом со станцией на одном из домов он увидел вывеску «Срочное фото», остановил машину.