Суд Линча - Страница 68

– Ничего не вспомнил? – спросил Мельников хриплым шепотом.

– Да, я кое-что не упомянул. Когда давал те показания год назад.

Дюков почувствовал, как у него защекотало щеки, будто по щекам провели сухой тонкой травинкой. Он поднес к щеке руку, повернул ладонь к глазам. Он увидел слезы собственного страха перед чужой силой.

– Думал, это неважно. У Ярцева была женщина. Какая-то актриса, что ли, театральная. Когда обосновался в Москве, он снимал у неё комнату. А потом не жил там, а просто приезжал, оставался на ночь.

– Ее звали Леднева Елена Викторовна?

– Нет, не Леднева. Ее звали Агафонова Маргарита.

– Если соврал, берегись, – сказал Мельников, повернулся и быстро зашагал к выходу из цеха.

Дюков посмотрел ему в спину, силы покинули директора. Он сел там, где стоял, прямо на бетонный пол, обхватил ладонями щиколотки и уперся лбом в твердые колени. Его тошнило от страха.

*** * ***

Девятиэтажную башню на южной окраине города, в которой жил Кирилл Лучников, Мельников разыскал с трудом, потратив на её поиски около получаса. Поднявшись на шестой этаж, в полумраке коридора он нашел нужную дверь и сделал два коротких звонка. Дверь открылась сразу, будто Лучников в длинных, достающих чуть не до коленок трусах и белой майке без рукавов, ждал звонков с другой стороны.

Его левую руку, забинтованную по локоть, поддерживала на груди переброшенная через шею перевязь. Лучников смотрел на Мельникова, внешне не выдавая своего удивления. Он только сделал шаг назад, в глубину коридора, и остановился, взявшись здоровой рукой за перекладину вешалки. Мельников вежливо поздоровался, но руки протягивать не стал, не рассчитывая на ответный добрый жест.

– Ты один? – спросил Мельников, закрыл дверь.

– К сожалению, один, – ответил Лучников, не двигаясь с места. – Вам повезло, мать пошла гулять с собакой. У меня здоровая овчарка, натасканная на людей. Если бы собака оказалась здесь, она бы вам горло выгрызла. Несчастный случай. Можно сказать, производственная травма со смертельным исходом.

– Не ври, Кирилл, нет у тебя никакой собаки. Где мы сможем поговорить?

– В кухне, – развернувшись, Лучников пошел по коридору в кухню. – Только разговаривать мне с вами не о чем.

Сейчас он жалел, что не посмотрел в глазок, а распахнул дверь не спрашивая. Мельникову бы он не открыл. В голове Лучникова вертелся десяток грязных оскорблений, которые так и просились на язык, но он не решился произнести ни одного из них. Надо бы выгнать этого мента из квартиры, пинком под зад выгнать, послать к такой-то матери, думал Лучников. Если надо, пусть вызывает повесткой, как положено. Пусть будет официальный допрос, протокол пусть будет, пусть в этот протокол занесут, что менты на рабочем месте сломали ему руку. Чем может кончиться такой демарш? Ясно, ничем не кончится. Ничем хорошим. Он опустился на табурет возле окна и вздохнул. Мельников тоже сел на табурет и предложил Лучникову сигарету. Тот отрицательно помотал головой.

– Что врач насчет руки говорит?

– Говорит, когда менты руку ломают, она долго не срастается, – Лучников выглянул на улицу. С его места была видна детская песочница, загаженная собаками, металлические качели без сиденья и пыльные кусты боярышника. – Надо завтра контрольный снимок сделать, – сказал Лучников, хотя желал произнести совсем другие слова.

– Болит рука-то? – спросил Мельников с неподдельным участием.

– Из-за вас меня с работы выгнали, вежливо попросили. Такую работу мне теперь уже не найти.

– Найдешь и получше работу. Как правило, человек сам виноват в своих бедах.

– А жить мне на что? МУР мне компенсацию не выплатит, а я сейчас сижу без копейки.

– Ну, деньги это так, не предмет для серьезного разговора, – Мельников полез во внутренний карман пиджака, достал портмоне и раскрыл его. – На лечение я тебе подкину. Все-таки моя вина, считаю, в этом есть, то есть в твоей травме, – он вытащил из бумажника несколько крупных купюр и положил их перед Лучниковым, подумал и добавил ещё несколько банкнот. – Витамины и все такое денег стоит. А тебе питаться лучше надо, усиленно питаться. Грецкие орехи, слышал, врачи рекомендуют при переломах.

Лучников потряс головой.

– Не возьму, ученый, – он уставился на стопку купюр, прикидывая, какая сумма лежит на столе. – Менты просто так денег не платят. А если платят, потом за каждую копейку отчет спрашивают.

– Эти деньги через муровскую кассу не проходили, – улыбнулся Мельников – Это от меня лично. И никаких услуг от тебя не требуется. Бери и поправляйся. Тогда в автосалоне просто накладка получилась, ты упал неудачно. С кем не бывает, правда?

– Больно мягко вы стелете, – Лучников сгреб купюры со стола и быстро пересчитал деньги. – Пользуетесь моим бедственным положением. Фу ты, первый раз беру деньги от мента.

Он поднялся с табуретки, забрав деньги, ушел в комнату и там долго громыхал выдвижными ящиками шкафа. Когда он вернулся обратно, Мельников уже докуривал вторую сигарету. Лучников сел на прежнее место у окна, плеснул себе в чашку заварки из чайника и выпил её в два глотка. Мельникову надо бы понять, чаем его поить здесь никто не станет, а если Лучников и принял деньги, то это почти ничего не изменит, они по-прежнему остаются врагами.

– Хотел задать тебе вопрос, всего один вопрос, – начал Мельников.

– Вот, так я и знал, – Лучников заерзал на табурете, он хотел жалобно всхлипнуть, но вместо этого закряхтел. – У меня руку ломит, прилечь бы надо.

– Да брось ты со своей рукой, там только трещина в кости.